Кажется, хозяева постоялых дворов прониклись и клятвенно пообещали, что выгонят всех подозрительных личностей, а если граф станет настаивать — так и шлюх. Вот, шлюх я не стал запрещать, пусть будут. Девки честно свой пфенниг зарабатывают, а парни тут молодые, здоровые, так что все равно попрутся искать себе удовольствия, найдут еще что-нибудь на свою голову, так пусть ищут поближе.

Нет, уже в который раз говорю себе — как было хорошо, пока я странствовал один. А тут… Я чувствовал себя не то нянюшкой, не то дедушкой (ладно, пусть дядюшкой), который впервые вывез в город огромное семейство, а теперь переживал — как бы чего не вышло? Еще хорошо, что с нами не было женщин, а иначе пришлось бы волноваться, чтобы им в каком-нибудь переулке не задрали подол на голову.

И ведь не бросишь же бестолочей⁈

К вечеру я решил, что основную свою задачу выполнил. Но я, все-таки, не нянька, а дальше пусть сами мучаются. У меня, к счастью, нет надобности ночевать на постоялом дворе, потому что по рангу полагаются собственные апартаменты во дворце герцога. Причем, имеются комнаты не только для господина графа и кавалера, со своей супругой, а также и для его слуг и вассалов. Но даже фон Рейн, хотя и мечтал показаться герцогу, отчего-то стушевался и предпочел остаться на постоялом дворе. Мол — приведут себя в порядок, тогда и к Его Высочеству можно. Ну, вольному воля. А я все-таки поеду. Во дворце, по крайней мере, имеется хорошая мыльная комната, где можно как следует помыться.

Глава двенадцатая

Когда государственные дела сплетаются с личными

— Граф, вам пора вставать!

Голос женский, противный, но это не Кэйт, хотя моя супруга тоже умеет так гнусно будить своего любимого мужа. Ах ты, так это же принцесса Инга. Спросонок не сразу и вспомнишь — она у нас Светлость или Высочество? Пока еще ничья не жена, значит, Светлость. Нет, она же особа августейших кровей. Значит, Высочество.

Понятное дело, что принцесса имеет право входить в любое помещение своего замка. Сейчас, в отсутствии обоих своих женихов — Силинг-старший уехал по каким-то важным делам, но скоро прибудет, а Силинг-младший опять занимается университетом, княжна из Севра является главной. Указы, разумеется, она не подписывает, в суде не сидит, но повседневные и каждодневные дела решает. А это, поверьте, не так и мало.

Но какие-то соображения о приличиях у нее должны быть? Тем более, что я еще не выспался, а судя по небу за окном, еще даже не рассвело. По этикету мне положено раскланяться и расшаркаться перед будущей герцогиней, но имеются обстоятельства, не позволяющие мне это сделать. Весьма важные, между прочем.

— Ваше Высочество, — высунул я голову из-под одеяла. — Простите, что не могу поприветствовать вашу особу, как полагается! — подумав, добавил: — Приветствовать будущую супругу своего повелителя, будучи без штанов, очень неприлично.

— Разумеется, милейший граф, — не моргнув глазом согласилась Инга, а потом ехидно заметила: — Тем более, что вы сейчас не только без штанов, но и без подштанников.

— Ну, милейшая принцесса, — зевнул я. — У каждого мужчины свои причуды и привычки. Если вы выйдете на минутку, я быстро оденусь и буду готов внимать речам Вашего Высочества.

Но Инга, вместо того, чтобы смутиться и выйти, попросту стряхнула с кресла мои подштанники и уселась, положив ногу на ногу.

— Включая привычку раскидывать повсюду не только свое белье, но и женское? Да, а вон то платье — оно не моей ли фрейлины? И чья голова торчит возле вашей подушки? А я, между прочем, ее вчера долго искала.

— Подушку? — робко поинтересовался я.

— Фрейлину, разумеется. К чему мне подушка?

На самом-то деле голова не торчала, а лежала на подушке, положенной рядом с моей. Постель у меня широкая, почему бы не положить вместо одной две подушки?

— Граф, а ведь я была на вашей свадьбе, — с ноткой укоризны сказала принцесса, покачивая ножкой, обутой в изящный сапожок. — И ваша супруга является моей подругой.

А что это она в штанах? Неужели уже успела совершить свой обычный моцион — проскакать пять миль? Или только собирается ехать? Вот ведь, сама не спит, и другим не дает. Ладно я, так ведь она гнедого разбудит, который стоит в герцогской конюшне.

А Инга, между тем, продолжала зудеть, словно старая моралистка.

— Артакс, а вы ведь женатый человек! И что делает в вашей постели моя фрейлина? Только не говорите, что она споткнулась и упала.

— Она там просто греется, — буркнул я. Приподняв голову, сообщил: — Холодно тут у вас, сквозняки кругом. Девушка замерзла, а я просто спас ее от простуды. И вы, тоже, шли бы в свои покои, да спать ложились.

— Ну, господин граф, ну вы и наглец! — изобразила негодование принцесса. — Мало того, что соблазняете моих фрейлин — невинных девственниц, между прочем, так еще и гоните свою будущую повелительницу. А я, между прочем, хотела оказать вам великую честь — предложить вам утреннюю прогулку. Я мало кому оказываю подобную почесть. Солнце скоро взойдет, пора вставать.

Ну, совсем девчонка обезумела! Мы с моей подругой и заснули-то совсем недавно. Я хотел сказать, что готов уступить великую почесть кому-то другому, кто уже успел выспаться, но не успел. Наш разговор все-таки разбудил Девис — «соблазненную девственницу», а заодно и фрейлину принцессы — одну из «амазонок», что составляли свиту Инги. Девис, кстати, приходится Инге близкой родственницей — двоюродной теткой. Тетушка, правда, старше племянницы всего на десять лет, и уже успела стать вдовой. Но имей она мужа, то ей нельзя было бы становиться фрейлиной. Да и в моей комнате она бы не оказалась.

Мы с Девис вчера чисто случайно встретились, когда я шел из мыльной комнаты в свои покои. Естественно, что поздоровались, о чем-то поговорили. Она не так давно ездила в Севр, видела князя, а еще Эмис и Мису, передавала от них огромный привет. Так, за дружеской болтовней и не заметили, что успели войти в мою спальню. И так заговорились, что за разговорами оба заснули. А больше у нас ничего и не было. А если и было, то все равно, не признаюсь.

Девис подняла голову, посмотрела на Ингу и хрипловатым со сна голосом сказала:

— Ваше Высочество, и в самом-то деле — шли бы вы спать. Ни днем от вас нет покоя, ни ночью.

— Да какая же ночь? — возмутилась принцесса. — В Севре уже петухи вовсю орут, а во дворце придворные просыпаются. Вон, истопники уже печи топят.

Девис зевнула так, что у меня свело челюсти, а потом миролюбиво предложила:

— Инга, а не пошла бы ты к пикшам болотным? Тебя по-хорошему попросили — иди отсюда, дай старшим поспать. А станешь орать — получишь по тощей заднице.

— Что⁈ К пикшам болотным⁈ По заднице? — заверещала принцесса, а потом бесцеремонно вытащила подушку из-под моей головы и ударила ею Девис. — Получай, корова непродоеная!

— Ах ты козлушка стельная! — подскочила фрейлина.

Когда две барышни ринулись друг на друга, потрясая подушками, я уже отступал назад, сползая к изножью кровати ногами вперед, а потом плавно переместился на пол, присел и, как был на корточках, так и полез собирать свое нижнее белье, а заодно искать штаны и рубаху.

Девицы, между тем, верещали как две ошалевшие кошки и старательно охаживали друг дружку подушками, подскакивая на моей постели. Девис-то еще куда ни шло — она не только голая, но и босая, а Инга скакала в сапогах! Этак они мою постель разнесут, да и подушки тоже. А еще я малость, струхнул — не прибежали бы придворные, решив, что их госпожу убивают, а прибегут, то могут все неправильно истолковать и сообщить герцогу.

Но принцессу никто не спешил выручать, уже хорошо. И девушки, надо отдать должное, в волосы друг другу не вцеплялись, и руками-ногами не били.

Одеваться я умею быстро — спасибо лагерю доброго короля Руди, поэтому когда девчонки выбились из сил, а теперь лежали поперек кровати и дружно ржали, я уже был одет. Надеюсь, принцесса не успела рассмотреть мою задницу?